В храме всех святых в земле Российской просиявших в Новокосино с октября 2015 года действует Духовно-просветительский центр по работе с неслышащими. Возглавляет его клирик храма диакон Артемий Овчаренко. В своем интервью сайту Московской епархии он рассказал о тонкостях церковного сурдоперевода и о том, как проповедовать тем, кто не слышит.
— Как случилось, что именно Вы стали руководителем Новокосинского центра для глухих и слабослышащих людей?
— Новый настоятель нашего храма протоиерей Михаил Зазвонов поставил перед нами задачу сделать из прихода общину, в том числе для людей со слабым слухом. Батюшка уже имел такой опыт. Он пригласил в помощники специалиста в этой сфере, запланировали дату открытия Центра, но тот человек по какой-то причине не смог приехать, все расстроилось, но бросать эту идею было жалко. А моя кандидатура появилась так. Дело в том, что незадолго до того, как разворачивались эти события, к нам приехала группа глухих людей из Нижнего Новгорода, как раз из того храма, где служил отец Михаил. И так получилось, что я вел для них экскурсию. Я был совершенно незнаком с этой тематикой, не понимал, как доносить до глухих людей информацию. Тогда я решил просто наладить добрые человеческие отношения, пошутить, подбодрить их. В ту встречу мы как-то приглянулись друг другу. И в момент, когда встал вопрос о кандидатуре, глухие сами попросили отца настоятеля, чтобы на это послушание поставили меня. Но тогда у меня было много нагрузки другого характера, и отец Михаил понимал, что я могу не согласиться. Но дело тут еще вот в чем. В Сретенской духовной семинарии, где я обучался, была очень сильная языковая база. Мы изучали и древние, и современные языки, отчасти я даже себя ощущаю филологом-лингвистом. Поэтому, когда отец Михаил предложил мне изучать жестовый язык, я очень этим вдохновился и согласился без раздумий, начал заниматься с сурдопедагогом и изучать жестовый язык. И через некоторое время вновь запланировали открытие Центра, которое должно было состояться еще пару месяцев назад, но на этот раз все устроилось, и стала формироваться община.
Постепенно я стал осознавать, насколько то дело, о котором еще совсем недавно не мог и помышлять, актуально, востребовано и плодотворно. Община растет и ширится. Открывается много перспектив, потому что вокруг нас тысячи слабослышащих людей, с которыми не ведется никакой катехизаторской работы.
Вот так я стал работать с глухими людьми. И если бы полгода назад мне сказали, что я буду этим заниматься, я бы не поверил.
— Апостол Павел говорит, что «вера от слышания, а слышание от слова Божия». Правда ли, что люди, страдающие глухотой — самая сложная категория людей с ограниченными возможностями в вопросе воцерковления?
— Да, это действительно так. У глухого человека, особенно у того, кто страдает глухотой с детства, мышление не образное, а конкретное. И сам жестовый язык очень конкретен. Например, в нем вы не найдете таких терминов как «ментальность», «субстанция», «благо». У слышащего человека эти термины не вызывают сложности в понимании, для глухого же они могут стать непреодолимым препятствием в восприятии информации. Они элементарно не поймут смысл фразы. А наша вера, если ее не пытаться адаптировать для глухого человека, преподносится очень абстрактно. Слышащему человеку, который обладает хотя бы минимальным уровнем знаний, можно объяснить суть нашего вероучения, конечно, он его может не принять, но хотя бы поймет, о чем идет речь. Человек, страдающий глухотой, не в состоянии даже приблизительно понять, о чем с ним говорят. И поэтому когда глухой человек приходит к Богу, в истинную веру, без помощи сурдопедагогов и переводчиков — это чудо. И надо сказать, что тот костяк общины, которая у нас образовалась, состоит из людей, которые воцерковились задолго до ее открытия. Некоторые из них были чадами прихода при Симоновском монастыре, но некоторые нынешние наши прихожане не имели никакого церковного общения, однако являются верующими людьми и правильно понимают суть своей веры. Какими путями Господь просветил их, для меня остается неразгаданной тайной. У некоторых глухих людей очень слабая речь, есть некое отставание в умственном развитии, но в них такая глубина веры и четкое ее понимание, что не представляется возможным понять — откуда?! Но в основном это, конечно, исключения. Большинство глухих людей нуждается в проповеди.
— Как о вашем Центре узнают новые люди?
— Мы понимаем, что живем в условиях мегаполиса. И просто создать общину — этого мало, нужно, чтобы об этом узнала общественность. Для этой цели мы обращались в разные церковные СМИ, в том числе и на ваш сайт. Наши информационные партнеры оказали нам неоценимую помощь.
— Но насколько известно, глухим тяжело воспринимать печатную информацию, в этом смысле они находятся в информационном вакууме.
— Да, совершенно верно. Это удивительный факт. Дело в том, что у них свой язык, в котором есть своя грамматика. И даже если человек изучал русский язык в интернате, он для него неестественен и чужд. Даже для самых образованных глухих людей русский язык, привычный нам, остается чужим. Поэтому все наши объявления мы стараемся давать так, чтобы именно глухие могли их прочитать. Слава Богу, о нашей общине стали узнавать: неслышащие по своим каналам передают информацию о ней.
Та же проблема касается чтения молитв. Несмотря на то, что мы рекомендуем читать молитвы на русском, а не на церковнославянском языке, для глухого человека они все равно непонятны. Но мы видим, что члены нашей общины стремятся изучить молитвы даже без нашего участия. Если вы придете к нам на службу, увидите, как они поют Символ веры: 15 человек синхронно совершают определенные движения руками. Кто их этому учил? Они сами выучили. Я даже сделал такое наблюдение: во время пения общих молитв в жестах некоторых глухих и нашего сурдопедагога есть разница. Это говорит о том, что глухой самостоятельно изучил эту молитву, как умел, ее перевел и заучил жесты. Вы бы видели, с каким воодушевлением они поют эти молитвы! Я не могу сказать, что слышащие люди с таким же настроением поют на Литургии «Отче наш». Каждая молитва, которую разучивает глухой человек — это подвиг. Неслышащий вдумывается в каждую молитву, вникает в нее, в то время как мы зачастую пробегаем часть правила глазами. В Петербурге уже издали пособие по переводу анафоры. Одна из проблем, которая уже обсуждается на уровне Священноначалия, — это отсутствие унификации жестового перевода. Сейчас идет дискуссия по поводу того, что первостепенно: точность или доступность перевода. Словом, это одна из сфер, которая ждет своих первооткрывателей, ученых и своих уставщиков.
— Может ли перевод богослужения осуществлять нецерковный человек?
— Может. Дело в том, что на приходе, который занимается работой с глухими, не всегда есть человек, который знает и жестовый язык, и имеет должную степень воцерковленности — такой специалист пока вообще редкость. И если ставить такие жесткие критерии, приход рискует и вовсе завершить свою деятельность по работе с этой категорией населения. Лично мое мнение: нужно прибегать к помощи людей, которые уже знают жестовый язык и хотя бы уважают веру. А когда человек, пусть нецерковный, но у которого есть согласие, сталкивается с этими искренними людьми, когда он видит их отдачу и благодарность, он сам загорается и даже постепенно приходит к Богу.
— Можно ли при переводе передавать общий смысл молитвы (о чем она) или необходимо передавать как содержание, так и форму?
— Это хороший вопрос. Он касается теории перевода, которая различает две крайности. Первая — это подстрочник, когда под словами предложения пишут соответствующее их значение на другом языке, но читать это просто невозможно. И другая крайность — это пересказ, когда смысл предложения пересказывается своими словами, с другой конструкцией. Интуитивно мы понимаем, что идеальный перевод должен находиться где-то посередине. Но пока действия сурдопереводчика никакими правилами не регламентированы. Дискуссия ведется до сих пор. Есть те, кто высказывается за большую строгость, то есть предлагают переводить как можно ближе к церковно-славянскому тексту. Но есть голоса, которые выступают в пользу того, чтобы был понятен смысл. Пока в этих вопросах нет единомыслия, и каждый переводчик опирается на свою интуицию, на свой опыт и мастерство. Переводчик должен чувствовать, понятны ли его жесты или нет. Ориентироваться на какой-либо формат без оглядки на аудиторию неправильно. Нужно обращать внимание на глаза тех, для кого ты переводишь.
— Какая работа проводится с участниками общины помимо перевода богослужений?
— Наша задача не только донести до людей радость Литургии, от которой они отрезаны, но также чему-то их научить. Каждую субботу после богослужения у нас в центре работает воскресная школа. Мы проводим тематические занятия, к которым готовимся всю неделю. Кроме этого, мы организуем поездки по монастырям. Сейчас планируем поехать в Санкт-Петербург. Все это тоже сопровождается сурдопереводом. Большие надежды мы возлагаем на курсы жестового языка, которые сейчас проводятся в нашем храме. Интерес к ним растет, и мы ждем, что в ближайшем будущем появятся новые люди, жаждущие проповедовать Бога глухим на их языке.
