Владыка Пантелеимон: откликаться на чужую беду нужно, но важно понимать как

Юлия Тутина, «АиФ»: Владыка, кажется, сегодня благотворительность в моде…

Владыка Пантелеимон: Конечно, очень хорошо, что наши соотечественники вспомнили о тех, кто нуждается в помощи. На самом деле это исполнение заповедей Иоанна Крестителя. Тем людям, которые приходили к нему креститься на Иордан, он говорил: «У кого есть две одежды, отдайте одну тем, у кого нет ни одной. И у кого есть пища, делайте то же самое». И ставил это условием покаяния. Надо постоянно помнить — кто, если не ты, и не кивать при этом на неповоротливое государство или нерадивых родственников нищего… Но стоит понимать, что порой «помощью» можем принести вред. Например, подав алкоголику или наркоману денег на смертоносное зелье. Знаете, в метро часто милостыню просят беременные женщины. Я им много раз давал адрес нашего «Дома для мамы» — проекта службы «Милосердие», но, к сожалению, ни одна из них не позвонила и не пришла. Откликаться на чужую беду нужно обязательно, но важно понимать как…

Дело государства?

— И как конкретно?

— Конечно, проще всего вытащить кошелек и считать, что ты совершил хорошее дело. Но, если на улице нищий подходит лично ко мне, я денег не даю, а останавливаюсь и спрашиваю, в чём его нужда. Предлагаю, например, покормить, и, если голоден, идём с ним в ближайший магазин — пусть хоть поест нормально! Или покупаю билет, если он в этом нуждается. 

— А нужна ли вообще частная благотворительность? Возможно, кормить нищих, лечить больных и ухаживать за инвалидами — задача государства?

— Система благотворительности в целом нуждается в реформировании. Нельзя сказать, что чиновники ничего не делают. Но сделать это непросто. Например, сейчас часто получается, что укрупняют детдома, больницы, школы. А я уверен, что если говорить о социальной среде, то будущее, наоборот, за небольшими учреждениями, где каждый чувствовал бы себя человеком, а не винтиком огромной машины. Или деньги сейчас в основном вкладывают в социальные учреждения, а я уверен, что их следует выделять в достаточном количестве и семьям, которые не сдали в эти самые соцучреждения своего ребёнка-инвалида, посвятили жизнь его воспитанию… А пока государство тратит огромные деньги на содержание в госучреждениях, где качество ухода заведомо хуже, чем в семье. 

Но эта ситуация сложилась ещё в советское время, когда как раз и считали, что нужно запретить всякую частную благотворительность и всё взять под контроль государства. Хотя оно с этими проблемами по определению справиться не может. И даже если государство оказывает помощь, оно остаётся машиной. А душа есть в общественных, в религиозных организациях. У сёстер милосердия, добровольцев иная мотивация, чем у госслужащих, даже самых лучших, которые работают прежде всего за зарплату. В Германии, например, больше половины всех социальных и медицинских услуг оказывают общественные или религиозные организации. Но на свою деятельность они получают день­ги от государства.

— Вы являетесь духовником училища сестёр милосердия. А зачем смешение медицины и веры?

— В основе любой жизнедеятельности лежат определённые этические нормы. Медицинская сестра должна иметь сострадание к больным, должна оказывать им милосердие. Понимаете, все воры-полицейские, мздоимцы-врачи, халатные медсёстры в начале своей работы, наверное, были очень хорошими. Но трудно в коллективе, где есть нечестность, не поддаться искушению. Поэтому нужно, чтобы у человека была твёрдая основа. Для людей, которые верят в Христа, эта вера и является основой. 

— Люди часто жалуются — их не пускают в реанимацию к родным, даже к грудным детям. Как так?

— Мы консультировались в Министерстве здравоохранения, и там разъяснили: законодательных препятствий для присутствия родственников в реанимации нет. Можно и нужно этого добиваться! Для меня, человека, который постоянно общается и с больными, и со стариками, и с умирающими, одно из тяжелейших переживаний, когда я в реанимации вижу одинокого ребёнка, а вокруг него чужие люди — врачи. У меня самого двое внуков умерли в реанимации. С одним из них мне разрешили побыть, я стоял рядом с младенчиком, молился, больше ничего не делал. Мне было тяжело это видеть, но, надеюсь, родственное участие было ему в помощь… Знаю историю, когда волонтёр вытянула своим присутствием с того света вообще чужого ребёнка. А что уж говорить о матери!

Любить даже врагов

— Говорят, скоро не будет хватать еды — столь стремительно растёт число землян. Может, и многодетные уже не нужны?

— Тут всё зависит от жизненных целей конкретного человека. Если он хочет каждый день есть по 10 бутербродов с икрой, иметь «Бентли», кататься на лыжах в Альпах, то, конечно, ему жалко делиться деньгами со своими будущими детьми. Но человек создан Богом, чтобы узнать радость любви — наибольшую радость, которая есть в жизни. Без неё он перестаёт быть человеком. Многодетные матери говорят, что каждый новый ребёнок — новая радость. Я знаю одну многодетную семью, где последние роды были трудными и мама больше не может иметь детей. Она тоскует и хочет взять ребёнка из детского дома. Безусловно, эта радость трудная, особенно в нашем обществе, где воспитываются эгоцентризм, потребительское отношение ко всему, где процветает предательство, когда детей и стариков сдают в интернаты. Счастье — это не наслаждение для себя, а радость жизни для другого. Но не испытавшая такую радость бизнес-леди, скорее всего, будет чувствовать себя ущербной и несчастной даже с икрой и в Альпах. А перенаселение нам не грозит, нашему народу скорее угрожает вымирание.

— Помогать другим нужно?

— Конечно. Если здоров, имеешь чуточку свободного времени, сил, денег, но не помогаешь ближним, то перестаёшь быть человеком, теряешь основу, которая в каждом заложена. Помощь другим нужна хотя бы потому, что приносит настоящую радость.